Вепрь - Страница 36

— Экий ты глазастый, скоморох, — послышался из темноты спереди хриплый надтреснутый голос. Про такой порой говорят прокуренный и пропитый, но с куревом тут вроде большие проблемы, так что остается второе, а может просто голос такой. Да какая собственно разница.

— Ты кто и чего хочешь?

Едва спросил, как сзади услышал едва различимые крадущиеся шаги, выпускать из поля зрения главаря он не хотел. Почему главаря? Ну он ведь заговорил первым, да и уверенность с которой звучал голос говорила о том же.

— Скажи своим, чтобы стояли на месте, — резко бросил Виктор, явно намериваясь в случае невыполнения требования начинать действовать. Как видно главарь это четко уловил.

— Погоди, браты, — шаги замерли, вроде пока ничего не слышно.

Ударить не смогут, разве только метнуть клинок, но тут уж нужно не терять бдительности, как говаривал товарищ Берия. А еще главарь. Если судить по тому как он отреагировал на слова Добролюба, он знал о его роде деятельности и выходило опасался применения тем своих навыков. Значит, их не могло быть двое, да и обращение "браты", явно не к одному, но Виктор смог определить только двоих. Плохо.

— Так чего вы хотите? Если поживиться, то у меня в кошеле не больше пятидесяти копеек, но если они вам так уж нужны, я брошу кошель и пойду своей дорогой.

— Боишься скоморох.

— Только дурак не боится.

— Это верно. Да только нам ить дела нет до твоих копеек. Тут земля слухом полнится, что ты отбил из рук Секача, боярича нашего Градимира и за то, хорошую плату получил.

— Стало быть, мелочь тебя не интересует. — Плохо. Эти сволочи знают о Секаче и его банде, значит подготовились всерьез, а он только двоих и чует. — Но тех денег нет.

— Конечно, ты их с собой не носишь.

— Отобрали их у меня.

— Как же, поверил. О такой улыбке Авося, весь лихой люд горланил бы, а нет ничего, тихо и благостно. Ясно, что денежки не с тобой, но то не беда, проводишь до схрона, там и посчитаемся. Тебе жизнь, нам злато и серебро.

Жизнь она конечно дорогого стоила, да и страшно было Виктору не по детски, а тут еще остальных членов банды определить никак не удавалось. Стоп, а вот еще один, этот спереди и справа, по другую сторону дороги стало быть. Это все или еще есть? А рискнет тот, кто идет на порешившего Секача с его дружками, ограничиться только двумя помощниками? Может, если расчет строится на то, что клиента сначала приголубят по голове каким нить тупым предметом, например кожаным мешочком с песком или банальным деревянным дубьем.

После того как речь зашла о больших деньгах и Секаче в частности, Виктор тут же уверился, что никто его отпускать не собирается и договариваться, останавливая в темном переулке с возгласом "жизнь или кошелек", тоже намерений не имелось. Оглушить клиента, оттащить в тихий уголок и выпытать, где денежки припрятаны, благо ни родных, ни близких знакомых, одиночка, он и есть одиночка, так что никто не кинется. Пропал и пропал. Единственно кто расстроится так это жена Савоси, где она еще такого клиента найдет, который не торгуясь согласился на озвученную цену за постой. Вместе с уверенностью пришел и какой-то кураж, по телу пробежался озноб, такое у него бывало, когда с одной стороны хотелось побыстрее приступить к чему-нибудь, а с другой было боязно.

Единственно, что еще останавливало это то, что убийство оно и здесь убийство, его легко могли притянуть к ответу, а здесь десять раз подумаешь, что лучше, вышка или каторга. С другой стороны он ведь защищается. Ну да защищается, вот только никто его не трогает, он же намерен напасть на людей и всамделешно резать их, а вдруг это какой розыгрыш.

— Ну дак как скоморох? Чего молчишь? Небось уже порты обмочил, — хохотнул главарь.

А чего разговаривать. Он не помнил точно у какого народа это было принято, но с теми кого намеревались убить не разговаривали, а он собирался сейчас именно убивать, потому как какие там коллизии у закона он точно определить не мог, но вот то, что жить ему ровно столько сколько этим потребуется времени, чтобы добраться до его денег, был уверен. Ну, а раз так…

Ножи ушли к цели не одновременно, все же видимость плохая и нужно подготовиться к каждому броску, не сказать, что Добролюбу для этого понадобилось много времени, но хоть секунда, хоть пара мгновений, были необходимы. Второй нож ушел в полет когда уже раздался хрип главаря и этот не был связан ни с табаком, ни с выпивкой и вообще, это были последние звуки изданные нападавшим в этом мире. Второй не хрипел, а глухо застонал, так как нож угодил ему в грудь, все же стоял он подальше и видно его было похуже, а потому Виктор не стал оригинальничать, а просто решил поразить противника.

Едва метнув клинки он обернулся, чтобы встретить нападающего сзади, была конечно опасность, что второй получил нож ни в грудь, а к примеру в руку, а значит мог напасть, но то вероятность, а тут реальная угроза. Вовремя. Он не разобрал чем именно наносил удар мужик, темно, да и времени на это не было. Волков просто юркнул вперед и в сторону в то время как там где он только что был, а вернее должна была быть его голова что-то просвистело, причем судя по звуку, не уберись он с пути этого снаряда и ему не жить. Как это могло согласовываться с желанием выпытать у него где хранятся деньги он не понимал, так как получись удар и спрашивать было бы некого.

К моменту атаки в его руках уже были зажаты клинки, оно конечно ножи метательные, но кто сказал, что их нельзя использовать как обычные, правая рука сама рванулась вперед и он ощутил как сталь распарывает сначала рубаху, а затем с жадностью впивается в упругое, но такое податливое тело. Все происходит на автомате, на одних рефлексах, практически без участия Виктора. Он словно обтекает противника, который вдруг заревел как боров, ну да никто тебе не виноват, клинок в левой руке бьет татя в правый бок сзади, по идее в почку, но попал ли удар в цель, он сказать не взялся бы. Теперь рев сменился болезненным завыванием со всхлипом, от этого стенания Волкова даже передернуло, настолько оно звучало жалобно и тоскливо.