Вепрь - Страница 43

— О том уже думал. Но не хотел сваливать все сразу.

— Вот и ладушки.

ГЛАВА 5

Признаться от суда, Виктор ждал какой-то зрелищности. Ему было жутко интересно как это все происходит, ведь для него это история. Не имело значения, что мир этот был параллельный или может и иная планета, уж больно все было похоже на его родину, а потому была вероятность, что и там все происходило подобным образом, ведь было же много чего сходного буквально во всех областях. А зрелищности никакой не было и в помине.

День выдался погожий, а потому суд происходил во дворе кремля у воеводского особняка. На высокое каменное крыльцо, вынесли то самое неудобное кресло, на котором восседал воевода в первую их встречу. Как понял Виктор, оно было в единственном экземпляре, а потому чтобы обозначить положение главы уезда, его выволокли наружу. Рядом с боярином Смолиным находились давешний дьяк, хотя как теперь знал Волков подьячий, в ведении которого был острог и городская стража, а так же другие должностные лица, с помощью которых глава уезда осуществлял управление.

Дьяк здесь тоже имелся, вот только он был один и властвовал в съезжей избе, где хранилась основная документация по уезду и регалии власти воеводы. Этого назначали только из столицы и сместить его можно было только по прямому распоряжению оттуда, хотя он и прибывал в подчинении у местного властителя. Впрочем, сказать, что дьяки больно много себе позволяли и могли выступить в пику своему начальнику было нельзя. Как ни крути, но по всем существующим положениям он находился в подчинении у воеводы, а управу на него можно было сыскать весьма быстро.

Все остальные участники пребывали перед крыльцом, где стрельцы выстроившись полукругом оцепили площадку, куда никому не было ходу, кроме как участникам процесса по указу судьи, то есть воеводы. Справа, под караулом стражников, находились преступники, коим предстоял суд. Эти были все в железе, воизбежание так сказать.

Осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к разговорам, Виктор понял, что основная масса собравшихся здесь людей это участники процесса, потерпевшие, ответчики, по гражданским делам, свидетели. Но были и те, кто являлся завсегдатаем подобных судилищ, они исполняли роль средств массовой информации, так как потом рассказывали о всем увиденном за чаркой вина, с каждым разом все больше и больше приукрашивая. Что поделать с развлечениями было не ахти как, так что люди были рады и таким вот рассказам, хотя и понимали, что в достоверность такой информации нужно верить с очень большой осторожностью. В процессе многократного пересказа, приговор воеводы по непонятной причине мог оказаться обратным тому, что был принят на самом деле.

Как и ожидал Виктор, дела рассматривались по тяжести совершенного проступка. Поэтому первыми судили троих косматых мужиков, взятых на разбое. Суд скорый, но справедливый. Подьячий зачитал обвинение, перечислил лиц кем подтверждается обвинение, было видно, что воевода уже подробнейшим образом ознакомлен со всеми материалами. Едва глава острога закончил чтение, Светозар поинтересовался у собравшихся, может ли кто из присутствующих высказаться в защиту подсудимых. Обратился он с подобным вопросам и к татям, но те только угрюмо молчали, как видно заболтать и запутать судью у них надежды не было, а потом тела несли следы пыток, подьячим упоминались их собственноручно подписанные признания. Продолжать свои мучения, у мужиков желание отсутствовало. Все так же сохраняя молчание, они выслушали свой смертный приговор и были уведены стражниками, обратно в острог. Казнь будет осуществлена на завтра, при большом стечении народа и уж тут-то соберется чуть не весь город.

Вторым тяжким преступлением было убийство совершенное кузнецом кузнечной слободки Звонграда Богданом Орехиным. Как и в прошлый раз подьячий изложил суть дела, указал свидетелей. Вот только теперь речь шла не о каком-то там тате, а о добропорядочном до сего дня горожанине, а потому и разбор несколько отличался, воеводе вовсе не нужны были волнения, до каждого распоследнего тупицы должно было дойти, что решение принято верное по законам заповеданным предками. К тому обязывало и то, что Смолины уже не первое поколение ведают градом и всегда, во все времена ими были довольны.

Свидетелей или как их тут называли, видоков, выслушали со всем вниманием, воевода заинтересованно задал несколько вопросов, кое-что уточнил. Впрочем, преступление было из разряда, которые четко прописаны в правде, а потому все кто был знаком с сим документом хоть поверхностно, о тяжести наказания знали заранее. Ну не могло оно быть иным, даже если покойный усиленно выпрашивал, чтобы его убили. Вот если бы он с оружием бросился, то тут еще можно было подсудимому на что-то надеяться, а коли простая драка окончилась смертью одного из дерущихся, то тут все просто.

Наказание не вызвало никаких особых эмоций, если не учитывать того, что бабы из семьи обвиняемого залились слезами и огласили окрестности плачем. А кто не будет горевать по утраченной свободе. После того, как подьячий объявил, что все имущество обвиняемого не сможет покрыть виру в сорок гривен и остается непогашенным долг в четырнадцать, воевода вопросил, может ли кто, уплатить указанную сумму за кузнеца, забрав при этом его самого и домочадцев в закупы.

Признаться Виктор впал в ступор от той простоты с которой вот так вот, свободный человек, превращался в раба, причем не сам, а с домочадцами. Да, он имел возможность выкупиться, вот только это только теоретически. На практике такие случаи были скорее легендами, чем данностью, потому как все законодательство было устроено так, что самому должнику долг никак не покрыть. Могла попытаться родня со стороны, но тут уж опять, включались такие проценты, что лучше и не пытаться.